- Выхода?.. - Неееет!

Назовем ее Любочкой. Ее телефон помечен у меня в телефоне "не брать", но я беру, потому что ее в очередной раз мог покалечить муж, и тогда надо будет как-то помогать. Учитывая двести километров между нами, это особенно интересно. Мало ли что. Поднимать сетевых друзей, и все такое. Ничего нового, пока жили в одном городе, то же самое было. Чуть что - она бегом к Але.

- Аля, а я нашла свой крестик, - говорит она .

Она находит его регулярно, и столь же регулярно его срывает с нее алкоголик-муж. Она совсем недавно с ним развелась после пяти лет безденежья, бесконечной водки и побоев. Казалось бы, будь счастлива. Но нет, не уходит. Ей якобы удобна эта квартира, в которой долго умирал безумный старик-свекор, квартира, где на балконе до сих пор стоят банки с мочой покойного, и убирать это запрещено, и в шкафу стоит непогребенный прах. А за требование захоронить ее бьют. Зачем она нужна этому человеку, она не понимает.

- Я вот думаю, а может быть, стоит сохранить семью? Крестик-то я нашла, может, это знак? Я не хочу ехать к бабушке, она совершенно безумная старуха, и требует от меня, чтобы я немедленно родила ей правнука. У нас вся родня такая. Я брось все, вынь да положь ребенка. Ты извини, я солью на тебя негатив?

Ну слей, что с тобой поделаешь, если тебе от этого полегчает. Ей не полегчает, скорее, она убедит себя, что живет интересно и полной жизнью.

И теперь еще тема про "сохранить семью". Мне это надоело безумно, эта поганая созависимость и ничего больше. Ей якобы его жалко, его, конечно, можно и пожалеть, ибо психованный алкоголик, отслуживший двадцать лет в милиции, считающий, что на свете есть люди только трех типов: преступники, потерпевшие и коллеги, последним прощается все, будь оный коллега хоть убийцей. Создание поистине жалкое - этот так называемый муж, агрессивный, садист, помешанный на огнестрельном оружии. И вот она, бездетная, насквозь больная, спившаяся наглухо, жаждет его спасать.

Периодически она находит психологов, к которым не ходит, потому что зачем, и так все плохо. А он здоров, ему-то психолог зачем?

- Аля, он импотент, и лечиться не хочет. Я почти пять лет без мужика.
- Извини, но это ваши проблемы.
- Аля, он не хочет иметь детей!
- Правильно, у него есть сын от первого брака, взрослый уже мужик, на кой ему дети от тебя? Что у тебя родится?

Ее споили во младенчестве, ее чудесная родная мать, не хотевшая ребенка вообще, родив, не желала слышать, как плачет дочка, слабенькая и недоношенная, и подливала ей в молоко водку. Через полгода отдала ее в приют, откуда бабушка забрала и вырастила, как умела. Интеллигентная обеспеченная бабушка. Когда девочка закончила школу, бабушка оставила ей квартиру и уехала работать с проживанием за город, регулярно подбрасывая внучке немалые суммы. В той семье это вообще популярно. Самая богатая родственница обеспечивала единственному сыну все от слова совсем, и парень в тридцать с небольшим - героиновый наркоман, отец троих детей и довольно богатый человек на приличной должности, хотя работать не может. Связи - наше все, не правда ли? И как будто так надо.

К двадцати годам девочка была уже готовым алкоголиком. Квартира в центре, веселые компании. Сейчас ей почти сорок. Лечиться не хочет, потому что в наркологии плохо. Единственный ребенок умер в больнице, родившись семимесячным. Тот брак продержался три года. Последующий - десять лет, пока не выгнала новая женщина. И вот так она живет, при этом гордясь имеющейся движухой и психиатрическим диагнозом. Меняя партнеров в надежде, что с этим-то что-то получится, потому что - ну должно же когда-то получиться уже.

Временами звонит и начинает что-то говорить о Боге. Менять свою жизнь не хочет, поскольку это потребует от нее немалых усилий, и нет гарантии, что усилия увенчаются успехом. Но поговорить же наше все, а делать что-то зачем? Я сделала то-то и то-то, я зарабатываю столько и столько. Так чего ж квартиру не снимаешь? Одной трудно очень, Алечка...

Ну да, никто не бьет, не оскорбляет, насильно водкой не поит. И надо учиться жить нормально, как люди, и лечиться наконец.

А она привыкла к постоянному насилию, и без него жизни своей не представляет.
Увы, одна не одна такая. Таких очень много. Слабых , перегоревших, никем не любимых, никому не нужных, не верящих в себя. А ведь у нее интересная профессия, она телеведущий, и даже когда-то работала по специальности. Но теперь она видит во всех только желающих ей препятствовать, либо как-то ее использовать. И все время уходит на этот дурацкий поиск пригодного мужчины, она наивно думает, что где-то есть такой специально для нее сотворенный, как по заказу, над отношениями с которым не потребуется работать. Так хочется верить в сказку.

Ей бы полюбить кого, да никого нет. Начать бы с себя, да не умеет. Ее слишком давно убедили, что она неудачница, пьяница и ни к чему не пригодна, разве полы мыть, да суп варить. и всеми силами доказывает окружающим, что да, именно такая она и есть.

- Поезжай на недельку в Серпухов, помолись, - говорю я. - там хорошо, исповедуйся. Там есть специалисты по страдающим винопитием.

- Это очень страшно, - чуть не плачет Люба. Она и до ближайшей церкви дойти не может, куда ей в Серпухов. Панический страх перемен. Вдруг, не дай Бог, станет лучше, ведь с этим "лучше" надо будет жить! А она не знает - как. А так все просто очень плохо, но привычно, пьяно, одиноко, жутко, да и еще как угодно. А помочь человеку насильно, как известно, невозможно. Уже многим друзьям Люба надоела. Потому что дальше нытья и пьянки дело не идет.

Стоп. Долой жалость к себе. Ты хочешь мучиться и дальше? Тогда мучайся. И не жалуйся, если тебя все это устраивает. Ты сама во многом виновата. Нет, не во всем, но во многих вещах, увы. В первую очередь своим идиотским желанием всех спасти, за всех все сделать, положить очередную порцию жизни на урода какого-нибудь. А для себя типа ничего и не надо. К тебе так и относятся. Ну какая разница, что и когда было? Давай начнем, как это называется, новую жизнь. Смени место жительства, найди приятную тебе работу, и не общайся с теми, кто тебя опускает, это вредно.

- Так что, ты хочешь сказать, что семью сохранять не надо? Ты же только что развелась с таким трудом. Но, Алечка, я без мужика не могу.

Это опять так называемое вранье, просто ты боишься, что тебя будут попрекать не только твоим дурным образом жизни, а еще и тем, что ты разведенка. Тебе лучше, чтобы тебя били, чем если ты будешь одна, потому что тебе кажется, что одинокая женщина - это то, что не годится совсем никуда.

Горько плачет по Любочке психолог. А раз есть мужик, то видать чем-то она привлекательна, не пьяница последняя, а вон, мужик есть! И сколько таких женщин! Раз есть мужик, значит, я на что-то гожусь. А что мужик может приносить одни несчастья, так это наплевать, главное, чтобы никто не осуждал ее бедную. Ведь женщину оценивают по тому, есть ли у нее мужчина, говорит Любочка. А раз мучает, так он прав, я ж пьяница и потаскушка. И вот так часами. Алечка, детка, ну повесь ты уже трубку-то. Она ж ничего нового не скажет. То есть, существовать можно только с тем, кто издевается. Освободиться нельзя...

И сколько я таких видела. Очень частое явление.