Анна Ивановна Амосова:«Не надо нас считать несчастными. Мы защищали Ленинград…»

«От нашей бабушки ещё никто не уходил голодным», - предупредили меня внучки Анны Ивановны Амосовой, накрывая на стол. Правило обязательно накормить человека у нее с войны. 300 дней провела Аня (тогда еще Птичникова) в блокаде, ей довелось пережить самую страшную, голодную и холодную зиму 1941 года. То время научило её быть сильной, ценить жизнь и хлеб.

В начале лета 1941 года Аня Птичникова радовалась белым ночам, жарким июньским дням и приближающемуся 17- летию. Их семья жила в Ораниенбауме (сейчас город Ломоносов, в 40 километрах от Санкт-Петербурга). В воскресенье, 22 июня, она гостила у тетки в Ленинграде, там и услышала по радио о начале войны.

- Я три раза ходила в военкомат, требовала, чтобы меня отправили в армию сандружинницей. В первый раз мне вежливо отказали, во второй - отругали и выгнали, в третий раз усталый военком терпеливо объяснял, что не смогу я, маленькая, худенькая девчонка, выносить с поля боя солдат, мой труд нужен в городе, - рассказывает Анна Ивановна. - В народное ополчение взяли шесть мальчиков из нашего класса. Ни один из них не вернулся.

А её отправили рыть противотанковые рвы, устанавливать «ежи».
- Рвы копали в основном женщины. Поднимешь голову - всюду разноцветные платья и косынки. Нередко налетали немецкие самолеты и строчили из пулемета. В такие минуты мы прыгали в рвы, прикрывали головы лопатами. Нам казалось, что так можно защититься от пуль. Немцы сбрасывали листовки, в которых призывали нас сдаться, обещали, что 7 ноября они будут отмечать в Ленинграде, в «Астории».

Не получилось, не сбылось! Насмерть встали защитники Ленинграда.
В середине сентября 1941 года немцы прорвались к Финскому заливу и отрезали Ораниенбаум от основных сил фронта. Ораниенбаумский пятачок ежедневно бомбили и обстреливали фашисты, но захватить так и не смогли.

Каждый метр земли стал линией обороны. По железной дороге курсировали бронепоезда «За Родину!» и «Балтиец». Страх на врага наводила 18-я отдельная железнодорожная батарея капитана Г.И. Барбакадзе. «У вас по берегам Балтики ходит какое-то чудовищное сооружение, называемое Барбакадзе», - говорили пленные немцы. Проезд «чудовищам» по железнодорожным путям обеспечивали ремонтные рабочие, в их числе и Аня Птичникова.

- Фашисты дорогу бомбили, а мы её ремонтировали. Девчонки весом по 40 килограммов рельсы и шпалы ворочали, костыли забивали, зимой снег чистили.

Смерть ходила по пятам

Жители Ораниенбаума испытали те же ужасы блокады, что и ленинградцы, но здесь действовали нормы хлеба ниже, чем в Ленинграде: рабочим - 125-150 граммов хлеба, иждивенцам - 100. Анна Ивановна со слезами показывает на ладони, какой кусочек хлеба она получала:

- Возьмешь его, а он тяжелый, в него добавляли кору, опилки.
После работы по ночам дежурили на улицах, во время бомбежек тушили пожары, ухаживали за ранеными в госпиталях.

- В нашем огороде установили зенитное орудие, в холода в доме отогревались бойцы, постоянно был горячим самовар. Послушать их рассказы прибегали соседские ребятишки. Солдаты их жалели, угощали корками хлеба, сахарными крошками. Среди пацанов был мальчик Степка, беженец из Петергофа. Забивался в угол и сидел тихонечко.

Отца моего на фронт не взяли из-за инвалидности по зрению. Однажды он сильно припозднился. Мы беспокоились - на улице начиналась метель. Зашедший в дом солдат сказал, что недалеко в сугробе вроде как кто-то шевелится. Мы кинулись спасать. В темноте отыскали папу. У него не хватило сил довезти до кладбища санки с двумя умершими от голода детьми. Это были Степа и его сестра. Мы помогли отцу довезти трупы до рва - закопать сил уже не было, их замело снегом... Смерть тогда ходила по пятам, а привыкнуть к ней не могли.

Зимой по льду Финского залива проложили «Малую дорогу жизни», которая соединила Ораниенбаум с Ленинградом.

- 25 марта 1942 года наша семья - отец, мама, младший братишка Александр и я - отправилась в эвакуацию. Грузовики двигались сначала по льду Финского залива, а потом по Ладоге. Лед кое-где подтаял, были видны полыньи. Шоферы ехали с открытой дверцей и котелком над головой. Котелок гремел и бил по голове, не давал уставшим водителям уснуть за рулем. По всей ледовой трассе лежали трупы: не у всех хватило сил самостоятельно выйти на Большую землю.

Эвакуированных доставили на железнодорожную станцию, там погрузили в поезд. Птичниковым предстояло ехать в Сибирь, на станцию Усолье.

Блокадников не сломишь

Добирались целый месяц. На каждой остановке из вагонов выносили умерших. Большую жатву смерть собрала в Котельниче. На станции рядом с вокзалом был рынок. Местные жители торговали молоком. За него блокадники отдавали последние вещи. В тот же день в эшелоне началась эпидемия кровавого поноса - так отреагировали организмы, отвыкшие от еды. Потом грянул тиф. В Красноярске из поезда сняли почти половину народа. Птичниковы держались вместе до конца пути.

Из Усолья всю семью отправили в Тальяны. Обессиленных блокадников в сибирской глубинке встретили неласково. Что с них взять? Голодные, заразные, оборванные, к работе на лесоповале не приспособленные. Вот только зря их считали слабыми. Кто пережил блокаду, того не сломишь!

- В каких-то лохмотьях, по пояс в снегу двуручной пилой мы с моей подружкой Женей Шмидт валили лес. На день - хлебная карточка 300 граммов да миска горячей мучной болтушки с самодельной лапшой. Но за лапшой еще надо было постоять.

Одиннадцатилетний брат Сашка очередь в столовую нам занимал. Его там изобьют, вытолкают, а он все равно пролезет и обед нам принесет. Умел своего добиваться. Позже стал инженером, строил мосты на БАМе, удостоен Государственной премии.
Анна осталась в Тальянах. В войну её, как одну из самых грамотных, назначили десятником. Потом работала в экспедиции, выучилась на бухгалтера. Замуж вышла, сыновей воспитала. К пенсии уже была старшим бухгалтером со стажем работы в 40 лет.

Пять лет назад наша героиня переехала в Ангарск - ближе к сыну, внучкам, правнучкам. Анна Ивановна до сих пор сидеть без дела не может. Летом - в огороде, а зимой вяжет, занимается росписью в клубе «Калейдоскоп».

- Думала ли я, что под старость лет научусь рисовать? Накладывать свет и тени? - удивляется она самой себе. Когда настиг инсульт, Анна Ивановна рисованием вернула подвижность пальцам.

Сейчас ей больше 90 лет, а она наизусть читает стихи Ольги Берггольц, помнит все имена и географические названия, связанные с теми далекими годами.
Часто встречается с учениками школ, рассказывает им о войне.

- На долю блокадников выпало немало горя, но не надо нас считать несчастными. Мы защищали Ленинград, боролись, преодолевали трудности и знали: враг будет разбит, победа будет за нами!