Беженцам больше не рады

В декабре прошлого года в Иркутской области закрылся последний пункт временного размещения для украинских беженцев. По официальной версии, необходимость в них отпала, поскольку все беженцы, которые нуждались во временном размещении, уже подобрали себе место жительства либо уехали из региона. Пункты закрыты, но закрыта ли сама тема беженцев?

Сначала все было очень хорошо, а потом резко стало плохо

Как живется людям, которые решили остаться в Сибири и которые, по словам официальных служб, нашли себе жилье и работу?

— По правде говоря, дела у нас не очень хорошие, — рассказывает Диана из Краматорска (все имена вынужденных переселенцев изменены по понятным причинам. — Прим. авт.). Вместе с мужем и ребенком женщина приехала в Иркутск в августе 2014-го. Сначала жили в пункте временного размещения «Лукоморье» под Ангарском (на территории Иркутской области было открыто десять таких пунктов. — Прим. авт.). «По телевизору все так красиво показывали, — вспоминает Диана, — а в реальности нас привезли и бросили, и никто не объяснял, что будет дальше». По словам женщины, условия жизни в лагере были непростые, да еще администрация постоянно давала понять, что пора бы и честь знать. Не раз у Дианы возникали мысли все бросить и уехать обратно: «Столько здоровья оставлено за это все время. Не жили, а выживали. Готовы были и пешком идти домой, лишь бы не видеть всего этого. И многие наши вернулись домой с не очень хорошим чувством. Кругом были одни упреки, что понаехали тут. А ведь нас не спрашивали, выбор был — или Иркутск, или домой под выстрелы. Вот и поехали. Мы ведь ничего не требовали, только дайте хоть какое-нибудь жилье на первое время и заработать денег, чтобы себя и семью прокормить». По словам Дианы, выжить ее семье помогла одна добрая женщина. Она зарегистрировала семью у себя, что облегчило процедуру получения гражданства. Уже в статусе граждан РФ устроились на работу, но заработанных денег хватало только на оплату аренды. Потом муж нашел работу по специальности с предоставлением жилья на севере области и уже несколько месяцев находится там. Диана вместе с ребенком собирается ехать следом: «Понимаю, там жизнь тяжелая, но другого варианта у нас нет».

34-летний Алексей из Макеевки приехал в Сибирь с беременной женой и двумя детьми. По словам мужчины, сначала их привезли в пункт временного размещения, находившийся на территории детского лагеря «Надежда» под Братском. Первое время все было отлично. В лагерь привозили гуманитарную помощь: одежду, продукты. Однако тогда же и начались проблемы с оформлением свидетельства РВП (разрешение на временное проживание). При заполнении документов сотрудники УФМС допустили серьезные ошибки, пришлось переделывать. «Тянулось это очень долго, — вспоминает Алексей, — полгода ходил, упрашивал. Мне совсем не хотелось сидеть на шее у государства, я хотел только одного — скорее получить документы и устроиться на работу. Кончилось это тем, что я написал жалобу на сайт президента Путина. И через неделю все было готово». Зато Алексей с огромной теплотой говорит о простых людях, с которыми ему довелось встречаться: «От них я не видел никакой агрессии или раздражения. К нам относились очень доброжелательно, помогали, детям дарили игрушки. Особая благодарность руководству и всему персоналу областного роддома, где супруга рожала третьего ребенка. Это лучший роддом из всех, которые были в жизни нашей семьи. Люди у вас золотые, очень добрые и отзывчивые. Проблема не в людях, а в чиновниках. Они изначально проявили к нам предвзятость». Особенно тягостные воспоминания связаны с жизнью в лагере, все разговоры с официальными лицами, по словам мужчины, сводились к одному: «До каких пор вы будете здесь находиться?». Переселенцев ставили перед фактом, что долго их здесь держать не будут. Те, кто успел оформить РВП, пытались найти работу и жилье, но заработанных денег не хватало на оплату жилья.

Помыкавшись, они не выдерживали и возвращались на родину по линии Красного Креста. По словам Алексея, из первого лагеря домой вернулись 80% переселенцев. Потом лагерь расформировали и всех оставшихся перевели в другой ПВР, потом и его закрыли. Остались только многодетные семьи, одинокие мамы и старики, которых перевезли в дом отдыха «Металлург», Шелехов. Здесь с беженцами уже откровенно не церемонились. В Интернете можно найти видео, снятое в «Металлурге». Люди на камеру говорят, как им урезают питание, на семью из семи человек дают одну миску макарон. Нет самых простых средств личной гигиены, а стиральный порошок нужно униженно выпрашивать.

По словам Алексея, все разговоры с приезжавшими в лагерь чиновниками сводились к одному: съезжайте, иначе все будете выставлены на улицу. В результате людей в лагере становилось все меньше и меньше. Алексей тоже был близок к тому, чтобы все бросить и вернуться домой: «Если бы я знал, как здесь будет, наверное, сто раз подумал бы, ехать или нет. Конечно, мир лучше войны. Я русский человек, мои корни в России, и мне не очень понятно, почему так получилось».

Сейчас у Алексея все более-менее налаживается. Он получил российское гражданство, работает на двух работах. Ему нравятся люди, город. Но не всем его собратьям по несчастью так повезло: «В лагере была семейная пара пенсионеров, им рассказывали про отличный дом престарелых. Недавно они звонили оттуда в ужасе, оказалось, что этот дом находится где-то на отшибе поселка и никому они там не нужны». Еще была мама троих детей, одна, без мужа. Младший ребенок серьезно болен, ему нужен постоянный уход, поэтому она разрывается между больницей и работой.

Для многих переселенцев реальность оказалась совсем не такой, как ее представляли в телевизоре. Мария из Лисичанска не скрывает своего разочарования: «Как нам живется? А как вы думаете, если нам только за квартиру приходится платить 18 тысяч в месяц? Никто не хочет прописывать, а без регистрации ты никто». Женщина абсолютно подавлена: ни помощи, ни поддержки, ни сочувствия. «Почти все, кто с нами был, уехали домой. Да и мы уехали бы, только денег на дорогу нет».

Люди действительно едут обратно, однако точной статистики о количестве людей, покинувших Иркутскую область, нет. По данным УФМС, всего на территорию нашего региона в экстренном массовом порядке прибыло 3018 граждан Украины (в 2014 году — 2975 человек, в 2015 году — 43 человека), более 2000 граждан Украины прибыли своим ходом. Убыло в другие субъекты 541 гражданин Украины. За приобретением гражданства Российской Федерации обратилось 1492 гражданина Украины (в 2014 году — 244 человека, в 2015 году — 1248 человек), из них гражданство получили 1209 человек (в 2014 году — 232 человека, в 2015 году — 977 человек).

Однако, как говорят сами переселенцы, даже после получения разрешения РВП и гражданства многие так и не смогли адаптироваться в новых условиях. Главная причина — высокая стоимость аренды жилья. В ноябре прошлого года факт оттока вынужденных переселенцев из России обратно на Украину подтвердил глава ФМС России Константин Ромодановский. По его словам, в Ростовской области фиксируется ежедневно около 1400—1500 человек на выезд из Российской Федерации в сторону Украины. Въезда нет.

Мечтали получать по сто тысяч и не работать
О недостаточно сочувственном отношении чиновников к беженцам, находившимся в ПВР, писали не только в иркутских СМИ. Похожая ситуация складывалась и в других городах России. Но давайте будем справедливы: чиновники лишь выполняли соответствующее распоряжение правительства России, предписывающее закрыть все пункты временного размещения до 31 декабря 2015 года. Это первое.

Второе. Сами переселенцы рассказывают, что среди них были люди, которые ехали в Сибирь вовсе не для того, чтобы искать работу. Некоторые были уверены, что им сразу дадут квартиру и месячное содержание в 100 тысяч рублей. «Меня бесят бывшие соотечественники, — говорит Ольга из Луганской области, — которые ноют и кричат, что им все должны. Многим предоставляли работу. Кто хотел, тот пошел и работает. Снимают квартиры, живут. Мужчин сразу брали на ИркАЗ. А кто не хотел — тот ныл и требовал. А зачем работать, если в «Металлурге» покормят?! Лучше пойти выпить, пошастать. Не понимаю, зачем вообще некоторые сюда приезжали. На что надеялись? Нельзя же постоянно помогать».

Диана из Краматорска вспоминает, что в «Лукоморье» было полно людей маргинального образа жизни: «Пьяные выходки, наркотики тоже покуривали». По словам Михаила, Донбасс — вообще регион специфический: «Примерно как рабочая окраина любого города. И как я предполагаю, некоторые, приехав сюда со своим менталитетом, начали пытаться качать права».

На наших чиновников обрушился огромный вал работы. А в потоке переселенцев встречались разные люди, в том числе озлобленные, иждивенчески мыслящие. И этот негативный фон невольно распространялся на всех приехавших. Поэтому в октябре 2014 года министр соцзащиты Иркутской области Владимир Родионов с сожалением отметил, что беженцы с Украины не стремятся искать работу и не горят желанием получить новую профессию. Спустя год замглавы ведомства Алексей Макаров вынужден был заявить, что министерство не может постоянно осуществлять содержание трудоспособных граждан: «Они сами уже должны проявить мобильность и принимать решение о трудоустройстве».

Мы вас не звали
Полтора года назад тема беженцев с Украины не сходила с теле­экранов и газетных полос. Сотни встречающих на вокзале, волонтеры, статусы в соцсетях: «Иркутск своих не бросает!», «Окружим вниманием и заботой, обогреем, приютим». И поначалу сибиряки активно участвовали в сборе гуманитарной помощи и денег. По словам министра соцразвития региона Владимира Родионова, жители области собрали 17 млн рублей благотворительной помощи для беженцев с юго-востока Украины. Для них устраивали концерты и детские праздники. Казалось, так будет всегда. Однако через пару месяцев отношение к самим беженцам стало постепенно меняться.

— Пошла откровенная неприязнь, мол, понаехали тут, из-за вас у нас все подорожало, — вспоминает Диана из Краматорска. Теперь она вообще старается никому не говорить, откуда приехала. «Это как клеймо: «Я с Украины», и везде тыкают пальцем, что мы многого хотим». По словам Михаила из Ровно, однажды во время посещения поликлиники он услышал фразу из соседнего кабинета: «Ну вот еще и бандеровцы понаехали». О настроениях иркутян можно узнать, заглянув на популярный интернет-форум, где на один сочувственный комментарий к судьбе переселенцев приходится десяток недовольных: «Сами живем в развалюхах, а им сразу квартиру подавай», «Лучше бы чиновники так о наших людях заботились», «Гнать их обратно, особенно тех, кто работать не желает».

Конечно, это неприятно, но надо понимать, что причины таких настроений возникли не на пустом месте. В связи с экономическим кризисом ситуация в России сильно изменилась. Люди видят, как растут цены и стремительно падает их уровень жизни. Как разоряются предприятия и растет безработица. И многие вдруг осознали, что и Украина, и кризис, и цены в магазинах — все это каким-то образом связано.

Разберемся с терминами
С лета 2014 года понятие «беженцы с Украины» прочно вошло в российский лексикон. Однако читатели сильно удивятся, когда узнают, что юридически эти люди беженцами не являются. Согласно международным нормам, беженец — это индивидуальный статус, и человек признается таковым, если доказан факт личного преследования по религиозным или политическим мотивам. Поэтому когда вы услышите в очередной раз «беженцы», знайте, что это не более чем фигура речи. Официально эти люди являются вынужденными переселенцами.

Сами переселенцы рассказывают, что среди них были люди, которые ехали в Сибирь вовсе не для того, чтобы искать работу. Некоторые были уверены, что им сразу дадут квартиру и месячное содержание в 100 тысяч рублей.

Не сумели использовать
В конце прошлого года Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина опубликовал доклад о ходе реализации программы помощи беженцам. По мнению экспертов, Россия не сумела эффективно использовать трудовой потенциал беженцев с Украины. Основная причина — бюрократические препоны. Чтобы добиться получения в России материальной помощи, нужно пройти долгие процедуры, занимающие 1—3 месяца. Возможность получить гражданство РФ можно при условии, что украинские беженцы имеют регистрацию по месту проживания, но для большинства из них прописаться в России практически нереально. А ведь, по идее, Россия должна быть очень заинтересована в этих людях. Особенно Сибирь, где демографическая проблема стоит очень остро.

Цена вопроса
Содержание одного вынужденного переселенца в пунктах временного размещения обходилось областному бюджету в 800 рублей в день. По данным на октябрь 2014 года, в пунктах на территории Иркутской области находилось 2856 беженцев. Умножаем эту цифру на 800, получается 2 284 800 рублей в сутки. В месяц — 68 млн. А за весь год — 822,5 млн. Деньги для бюджета региона немалые, особенно с учетом нынешних экономических реалий.